24 августа - 16 сентября 1957 года. Кавказ: Чегем - Донгуз-Орон. Блинкова Людмила, Волигов Юрий, Григорьева
Людмила (Лидия?), Дятлов Игорь (руководитель), Колмогорова Зинаида, Ощепкова Нина, Русских
Лилия, Тарзин Павел, Трегубов Николай, Хализов Вячеслав, Чубарев Евгений, Шунин Владимир.

Зина в центре
Зина боком на переднем плане
Зина в горной реке,вытекающей из из озера Донгуз-Орун-Кёль
Игорь в кепке и Зина в белой шапочке в центре
Кадр год ?

Открыла общую тетрадку в клеенчатой обложке. Карандашная надпись уже на развороте:
Дневник похода по Кавказу
(лето — осень 1957 г.)
Сначала восхищенные девушки подробно расписывают дорогу в поезде и свои ожидания от похода. Потом появляется размашистый почерк:
26 августа 1957 г.
Странная погода, впрочем, может, обычная для этих мест: невыносимая жара днем, довольно холодно ночью. Степь, бесконечная степь. Исторические места боев во время второй мировой войны. На одном из полустанков — памятник-пушка павшим артиллеристам.
Скоро Сталинград. Здесь все напоминает о прошедшей войне. Сохранились воронки от снарядов, братские памятники-могилы. Большой красивый вокзал построен в стиле героическом. У входа — скульптуры солдат, матросов — защитников Сталинграда. Вот и Волга. Поезд проходит в стороне от реки, лишь иногда показывается ее голубая гладь. Волго-Донской судоходный канал имени Ленина. У входа — огромная скульптура Сталина. Поезд идет вдоль канала. Несколько белых, новых поселков, видимо, жители их — рабочие канала. А кругом сухая степь. Железная дорога, видимо, самое плодородное, удобренное место, поэтому вдоль ее с успехом растут тыквы, арбузы, да такие большие, спелые. И так без конца. Особых впечатлений нет. Ярко вспыхивают зарницы, ведь их видно здесь на сотни км.
Дятлов И.
Кавказский дневник оказался самым подробным, но размашистых записей Дятлова я больше в нем не встретила, видимо, как начальник он имел право отвертеться от этой работы. Зато о нем охотно и много пишут другие участники похода:
Встал вопрос, оставлять кого или нет здесь сторожить вещи. Коля, и Славка, и Пашка усиленно наседали на Игоря, уверяя, что все украдут, если не оставить никого. Игорь сначала решительно сказал нет, но после вторичного наступления ребят он встал и, как Наполеон, долго думал и спокойно произнес: “Останется Коля и ты, Женя”. Для меня это было неожиданностью, так как я не изъявлял желания оставаться и хотел вернуться.
Сразу за этими заметками следовала длинная, подробная запись на 7 страниц, сделанная понятным, четким почерком. Я сразу обратила на нее внимание и потом уже увидела, что почерк этот часто встречается в дневнике и обладательница (без сомнения, “обладательница”) рассказывает о своих впечатлениях с удовольствием, ей нравилось писать.

1 сентября 1957 года
Добрый день !
Да, действительно, это добрый день.
В разных концах Советского Союза бегут в этот день, кто в первый раз с родителями, а кто уже и не первый раз, в школу, сколько встреч, радости, рукопожатий, поцелуев, взвизгиваний при встрече и прочих вещей происходит 1-го сентября. Может, сегодня и у нас, в УПИ, за несколько тыс. км отсюда, у спортклуба собрались наши друзья походные и обмениваются своими впечатлениями о проведенном лете, кто-то побыл на Саянах, кто-то на Урале, но все, радостные и веселые, бегут к спортклубу. Правда, их должно быть немного, многие на практике, а многие и в походах.
Добрый день! В этот день все, и старые и молодые, все помнят о нем. Да и как о нем не помнить! Вот и мы, 12 человек, шагаем по Чегемскому ущелью и невольно вспоминается, что сегодня 1-е сентября!
Неумело, но искренне, с душою. Я перелистнула несколько страниц и прочитала последний абзац этой записи:
... Кругом горы, горы, снежные вершины, поднимаемся выше и выше, встречается лес и красивые цветы, изредка малина, брусника в лесу, но вот перешли еще один ручей и остановились на привал. Место очень, очень красивое, островок, кругом вода и горы, погода противная стала, дождь идет. Вот уже горит наш туристский костер и готовится ужин, и так каждый день — все новое и новое открывается, горы так грандиозны и величавы, что человек кажется среди них букашкой, а ведь в то же время он всемогущ. Может быть, еще допишу что-нибудь, но пока на сегодня хватит.
С приветом, Зколм...
Та, что писала эти строки — возвышенная и чистая душа, — Зина Колмогорова? Зиночка, красивая даже по нынешним понятиям брюнетка, через два года вместе с другими дятловцами трагически погибнет. Пока же они идут по Кавказу , любуются незнакомой природой и тщательно фиксируют увиденное в коллективном дневнике ...
Старается незнакомый мужской почерк:
Лес на правом берегу Чегема, и первый привал. Мы оказались в настоящем уральском лесу: сосняк, береза, иногда ива. Из ягод — брусника, черника, земляника. Зина набрала полные руки грибов и на ходу пыталась расталкивать их в карманы рюкзаков ребят.

А вот девушка пишет:
Как только кто-нибудь из нас повышает голос, раздражается или слишком бурно реагирует на окружающую среду, тому сразу приписывают горную болезнь. Сегодня она очень сильно проявилась у Игоря. На предыдущем привале он так долго ворчал на Лилю из-за йода, что Лиля пожалела, что у нее нет с собой никаких средств лечения (как-то: каплей, мази, таблеток и пр.) от горной болезни.
Я увлеклась и читала уже все подряд. Кавказская группа действовала профессионально и шла строго по маршруту. Успевали шутить и смеяться.
Особенно комичной была переправа Зины, которая взгромоздилась на спину Коле и таким образом, с ужимками на лице, под дружный смех товарищей, перебралась на другой берег. Бедный Коля! Ему пришлось потрудиться, его собственный вес 64 кг да еще + такой же вес Зины — итого 128 кг. Трудновато!
Сейчас обеденный привал. Все хорошо, кроме того, что у дежурных пригорело какао, пачку которого нашел Игорь в дупле большой сосны у места нашего привала. Перевал мы не прошли, а только дошли до него. Шли без особых приключений, “по горам, по долам”. Место для ночевки выбрали довольно удачно. Здесь много дров, которые приносят сюда альпинисты. Сейчас Володя (дежурный) дует во всю мощь и силу своих легких, способствуя этим горению дров. Но вода нагревается что-то очень медленно, а когда закипит, и совсем неизвестно.
Ближе к концу тетрадки мы с Шуми наткнулись на еще одну Зиночкину запись, я уже стала узнавать ее старательный почерк отличницы. Текст меня поразил. Может, Зина тоже что-то предчувствовала:
Надо сказать, что здесь не жарко, и мы идем на перевал. Если перевал Донгуз-Орунбаши можно назвать перевалом “костей конских, ишачьих и вообще скотских”, то перевал Басса можно назвать перевалом “костей людских”, но неизвестно, немецких или русских, т.е., буржуазных или советских. На перевал ведет довольно нудная тропинка серпантином, и, вообще, перевал легкий. Видели с него перевал Чипер-Азау, кое-кто пожалел, что не пошли через него, но большинство ничего, песни поют про долины и море. На ночлег остановились на ровной площадке, и на бугорке стоит могила, и, видимо, всяк, кто пройдет через эти 2 перевала, поклонится этой могилке. Сейчас все ушли за дровами, и мне надо идти.
Примечание: Жирным шрифтов выделены цитаты из дневника, остальное авторский текст Анны Матвеевой.

Ночевали на леднике.. Игорь грамотно ставил палатки. Камнепады под утро были вдалеке от нас.

По поводу поведения Игоря Дятлова как руководителя похода:
Кавказ. Несмотря на то, что мы шли в горы, альпинисткой подготовки у нас не было. Из снаряжения были ледорубы, ботинки с триконями, у меня были кошки. Были также веревки. Нас было 12 человек. Спали в двух палатках. Стартовали из Нальчика. Шли по местам, из которых были выселены жители, из-за было очень неуютно, даже страшновато. Первый перевал Лычат мы искали двое суток. Ночевали на леднике.. Игорь грамотно ставил палатки. Камнепады под утро были вдалеке от нас.
Я думаю, что последнюю свою палатку он поставил ВЫНУЖДЕНО и грамотно. Мое мнение: покинули они палатку в состоянии предсмертного страха а травмы не совместимые с жизнью, они получили при зачистке как свидетели Увы события, о котором ни кто не должен знать, Те нелюди, которые это сделали по своей глупости, просто перестраховались и были наказаны, о чем было сказано отцу Кривонищенко. А признать это сейчас современные органы не могут. У общества сейчас другое мышление и они не хотят брать ответственность за своих коллег, которые жили в другой стране. Со мной согласен Михаил Шаравин, с которым я общаюсь. Он нашел палатку и первые трупы с Ю. Коптеловым, с которым я встречаюсь на танцах. М. Шаравин сейчас понял, что их вывел на палатку проводник, который потом исчез.
Был интересный факт.Была у нас дневка в альплагере Баксан. Из него мы через перевал должны оказаться в Абхазии. В маршрутном листе у Игоря были обозначены перевалы Чипер Азаю (Азаю). Инструктора рекомендовали нам перевал Бечо ,потому что они снежные и там кто- то сломал руку. 8 туристов согласились с инструкторами, а Игорь и еще трое поддержали Игоря. Спор произошел у нарзанного источника. Мы перешли источник а Игорь и еще трое туристов остались на другом берегу. Так мы провели часа 2-3. Затем Игорь махнул рукой и последним пошел в сторону перевала Бечо. В остальном все было нормально. Перевал оказался интересным и простым. Палатки он ставил так, что опасностей у нас никаких не было. Из тех кто поддержал Игоря была Зина Колмогорова. Кто Игоря не поддержал больше с ним в походы не ходил ( кроме Зины Колмогоровой). Я собирался с ним идти в поход, но Игорь меня не очень жаловал. И правильно делал. Это ангел хранитель меня хранил
Еще один штрих (личные впечатления). Зина перешла в мою группу на втором курсе. Как сейчас прекрасно помню, в Сухуми мы с ней дежурили на турбазе, где жили несколько дней. Я спросил у нее- зачем она перешла в нашу группу. Она ответила- может из-за тебя. Но к счастью она была не в моем вкусе. В связи с этим еще штрих. Летом я был на кладбище (не помню какой год). К могиле Зины подошла женщина. Мы были с ней вдвоем. Разговорились. Она оказалась сестрой Зины. Она показала мне тетрадь- дневник Зины. Я полистал его и встретил свою фамилию. Она предложила мне взять его с последующим возвращением. Я отказался . Сейчас думаю что может напрасно.
Кривонищенко. Я был с ним в зимнем походе по Чусовой. Ухаживали за одной девушкой. Вместе ходили на каток. Я был у него дома. В дальнейшем были дружеские приятельские отношения. По поводу радиации- ничего конкретного не помню.

поход по Кавказу в котором все участники которого были недовольны Игорем, как руководителем. В то время он несколько зазнался, да и группа подобралась не по характерам

Из допроса Брусницына :

Поход на Северный Урал был задуман еще осенью. Первыми организаторами его были Ю.Вишневский, Л.Дубинина и С.Биенко. Сначала у них ничего не ладилось: не хватало опыта организатора и, основное, никак не могли укомплектовать группу. Это продолжалось до тех пор, пока за дело (за организацию группы) не взялся Игорь Дятлов. Игорь считался в нашей секции самым опытным туристом. Все сложные походы проходили обязательно под его руководством и всегда удачно, кроме одного: поход по Кавказу в котором все участники которого были недовольны Игорем, как руководителем. В то время он несколько зазнался, да и группа подобралась не по характерам

УД лист 362

[/b]
Справа-налево : Трегубов Николай, Игорь,Люда,Зина...

Слева-направо : ....,Зина, Коля, Попов Николай


Слева-направо: Коля






- ???

Кадры для идентификации по ПВД - все ли относится к ноябрю -56 года?

https://fotki.yandex.ru/next/users/fond … 107?page=0

Слева-направо : стоят - Юра,Борис Сычев,Юрий Блинов,Геннадий Стародубцев,Игорь Пасынков ; сидят - Люда Григорьева,Тамара Бадрина,Зина (по градиент)



Стоит И.Пасынков
Сидят верхний ряд -...,Л.Григорьева,Т.Будрина,Зина,...
Сидят нижний ряд - Ю.Блинов,Г.Стародубцев, ...
..дополнить список

Моим друзьям Тамаре Григорьевне и Алексею Дмитриевичу Будрину на добрую память от автора Григория Федосеева

http://hibinafiles.mybb.ru/viewtopic.php?id=1201&p=4#p101803
https://fotki.yandex.ru/users/filu63/album/546793/

Янеж, вот Вам состав группы того похода:
СОСТАВ ГРУППЫ
1. Дятлов Игорь, II разряд, руководитель группы;
2. Трегубов Николай, II разряд, охотник;
3. Тибо-Бриньоль, II разряд;
4. Григорьева Лида, II разряд, культорг;
5. Колмогорова Зина, III разряд, санитар;
6. Ощепкова Нина, III разряд;
7. Хализов Слава, III разряд, завхоз;
8. Чубарев Женя, значок, ответственный за снаряжение;
9. Шунин Володя, значок, ответственный за дневник;
10. Русских Лиля, значок;
11. Бычков Борис, значок, ответственный за боевые листки;
12. Митрофанова Рита, значок, научная работа. (Рита - это сокращенно Маргарита)
Из книги Евгения Буянова:
На этой фотографии https://fotki.yandex.ru/next/users/hibi … 625?page=1 отреставрированная фотка: https://fotki.yandex.ru/next/users/fond … 581?page=0
Группа туристов на маршруте поиска в тайге долины Ауспии: Михаил Шаравин (слева), Владимир Стрельников, Борис Слобцов (в центре), Вячеслав Хализов (справа с картой). (Фото В. Брусницина от 25.02.59)
На этой готографии https://fotki.yandex.ru/next/users/hibi … 535?page=0
Участники поисков и следствия. Справа налево: Коптелов, Лебедев, Хализов, Чернышов, Согрин, Атманаки (внизу), Брусницин (сзади), Аксельрод, Слобцов, Типикин (внизу), Шаравин,? (за Шаравиным), Чеглаков,? (за Чеглаковым), Иванов (в очках),? Анямов.
Эта фотография урезана https://fotki.yandex.ru/next/users/hibi … 536?page=0
на ней Хализов первый справа.
http://hibinafiles.mybb.ru/viewtopic.ph … 15#p100428

Б.Бычков
За два года до трагедии
Лыжный поход 1957 года группы «ТУ-3» туристов УПИ на Северный Урал.
Екатеринбург
2008 г
Список участников похода
1. Дятлов Игорь – руководитель
2. Колмагорова Лида – медик
3. Тибо Бриньоль Николай
4. Бычков Борис
5. Григорьева Лида
6. Митрофанова Рита
7. Ощепкова Нина
8. Русских Лиля
9. Трегубов Николай
10. Чубарев Евгений
11. Шунин Владимир
Маршрут
• Свердловск – Ивдель – Полуночное – Вижай – Сев. Тошемка (поезд, автобус, автомашина);
• Сев. Тошемка – г. Б.Лайс (лыжи);
• г. Б.Лайс – верховья р. Вижай (лыжи);
• верховья р. Вижай – склон г. Эквачахл (лыжи);
• склон г. Эквачахл – восхождение (лыжи, пешком);
• склон г. Эквачахл – истоки р. Вёлс (лыжи);
• истоки р. Вёлс – истоки р. Ивдель (лыжи);
• истоки р. Ивдель – р. Ивдель между хр. Хозатумп и хр. Кент Ньер (лыжи);
• р. Ивдель – плотина на р. Ивдель (лыжи);
• р. Ивдель – г. Ивдель (лыжи);
• Г. Ивдель – Свердловск (поезд).
Всю жизнь мы учимся. В молодые годы плодотворно и неразборчиво, в зрелые с оглядкой, а в том возрасте, в котором находится автор этих строк, учимся с трудом, но любим поучать.
Учителей своих помним всю жизнь, особенно тех, от кого перенял что-то конкретное, что случилось впервые, какой-то навык (какое-то знание или умение). Чаще – своих сверстников, друзей или знакомых.
Вот об этом и пойдёт повествование на примере лыжного похода с Игорем Дятловым.
Год 1956, начало зимы. [b] ( Видимо, первая обкатка спаренной палатки и его печи)Игорь загодя собирает группу для путешествия в феврале, в зимние каникулы, чтобы было время «обкатать» новичков, проверить всех в деле, а кого-то и «отсеять». По воскресениям мы идём торить лыжню, положив в рюкзаки гантели и утюги.

Выбираем путь, где побольше снега. В пустых рюкзаках тяжёлые железяки больно бьют по тощим студенческим спинам. Ноги вязнут в рыхлом снегу. Ну, никакого удовольствия от такой прогулки, но! Тяжело в учении – легко в бою. Или едем, на ночь глядя, в зимний лес, чтобы испробовать палатку, печку и пережить холодную ночёвку. Под брезентовым дном палатки на снегу – еловый лапник, сверху – шерстяное солдатское одеяло. И ни каких ковриков, спальных мешков. Только молодой задор, да тёплые бока соседей. Никто не ропщет, не отлынивает.
Умел Игорь заразить всех верой в необходимость всего того, что он предпринимает. Турпоход – маленькое путешествие, так и хочется сказать – маленькая жизнь.
Путешественники всегда занимались каким-либо полезным делом…. Не знаю, кто надоумил Дятлова обратиться на метеостанцию с просьбой поручить нам работу по снегоизмерению в местах, где не ступала нога профессионального метеоролога.
И я по просьбе Игоря пошёл на Обсерваторскую горку (раньше улица Бажова называлась Обсерваторской и упиралась, как и теперь, в одноимённую горку), где выслушал короткую лекцию-инструктаж о важности предстоящих исследований и по методике их проведения. Под расписку мне выдали оборудование: тяжеленную бронзовую трубу калибра 100 мм и длиной один метр, а в придачу к ней, массивные рычажные весы. Это оборудование конструировалось, видимо, с расчётом, что его можно сбрасывать с самолёта, и оно останется неповреждённым. Эта труба больше походила на ствол безоткатного орудия – базуки, а не на прибор для полевых испытаний, которые может проводить хрупкая лаборантка метеостанции.
Полученное оборудование я нёс в общежитие с тайной надеждой, что Игорь откажется его брать с собой. Но мои надежды не оправдались. Забегая вперёд, скажу: воспользовались мы им только один раз, в лесу на склоне Уральского хребта. Попытка оказалась неудачной: глубина снега там была около двух метров, а чтобы сделать все измерения как требовалось, надо было копать окоп до земли, на что у нас не было ни времени, ни лопат. Самое поразительное, что мы эту трубу не бросили, а протащили весь поход и вернули владельцам!
Из отчёта о походе И. Дятлова:
«10.02.57г. Последний день сессии. Некоторые сдают экзамены, другие налаживают лыжи, запасают плёнки, подгоняют снаряжение. Ведь сегодня ночью поезд понесёт нас в дальние края!».

Свернутый текст

вот фото оф.сайта музея (60-е годы)

такая же планочка идет поверх экпозиций.
Следующее ожидание транспорта в Полуночном. Игорь организует две экскурсии; на электростанцию и в шахту( в походе-58 с Бартоломеем так же спускались в шахту.Показать кадр). Здорово!

Сердце замирает, когда спускаешься в чёрную преисподнюю

Этот кадр ошибочен. Он взят их похода-58 (Бартоломея и Игоря)
Туристические походы и походы выходного дня участников группы Дятлов
, а спустишься – чистенько, светло, вагончики бегают, люди ходят…
К вечеру добрались до посёлка Северная Тошемка, дальше жилья нет, тайга. Но нам повезло. В марте будут выборы. И за неделю до нас из тайги – сюда, на избирательный участок, на оленях по остяцкой тропе приезжали манси отметиться в списках и пополнить съестные припасы. На выборы власти всегда заманивали избирателей всем, чем могли.
По проторённой нартами тропе мы завтра выйдем на маршрут. Вперёд на запад!
Увы, надежды наши оправдались совсем чуть-чуть. Тропу надёжно занесло снегом, но самое печальное, что над тропой арками изогнулись берёзы и мы, навьюченные огромными рюкзаками, с трудом пролезали под ними иногда ползком, иногда, снимая рюкзак. Как, думали мы, олени – эти крупные животные с ветвистыми рогами промчались по этой тропе? Ну, как? И только через пару дней, увидев этих низкорослых, нам до пояса, вездеходов тайги, мы поверили, что по тропе они действительно прошли легко.

А низкие и узкие нарты оленеводов прекрасно приспособлены для езды по таким тропам и зимой и летом по мху и влажной траве.

На стойбище оленеводов нас вывела всё та же тропа. Вросшая в землю деревянная изба и рядом женщины и дети.
Мужчины где-то пасут оленей. Из отчёта:
«Радостное чувство встречи с манси исчезло при виде их убогого жилища.

Николай второй справа

Николай на нартах
В тесной избушке живёт человек восемь. Духота, полумрак, дым, двое больных. Зина Колмогорова с Лидой Григорьевой принялись лечить: ставят горчичники, моют марганцовкой язвы, смазывают мазью. Оставив половину наших лечебных запасов, двигаемся дальше».
Через два дня пути мы подошли к хребту Молебный Камень, к подножью горы Эквачахл.

На гору нам пришлось подниматься без тропы, проваливаясь выше колен в рыхлый снег и взбираясь по склону, крутизна которого всё росла. Когда у первопроходцев, торивших лыжню, перестало хватать сил, чтобы удерживать, опираясь на палки, свой вес, в то время как ноги утрамбовывают снег,

Игорь скомандовал привал.
Хорошо зимой в лесу – можно устроить ночлег в любом месте.
Не надо, как летом, искать ручей, чтобы набрать воду. Не имеет значения крутизна склона – из снега можно сделать площадку на любом скате. Лишь бы были дрова, и не просто деревья, а сухары. Такой группе, как наша – 11 человек, надо завалить две–три сосёнки или, на худой конец, ёлки, распилить их и расколоть. И всё это до темноты Ладно, в феврале день уже прирастает, но всё равно в 5 часов вечера надо «вставать на ночлег».
На устройство бивака ушло чуть больше времени: снег на склоне очень глубокий, а яму для костра надо копать до земли. И, главное, завтра восхождение и трудно предугадать, сколько времени оно займёт, так что дрова надо заготовить и на завтра.
В результате уже варим в темноте. Завхоз выдал дежурной поварихе Рите Митрофановой батон колбасы, крупу.
У костра тесно – яма мала для одиннадцати человек. В результате колбаса исчезла, в темноте не найти. Скрепя сердце, завхоз выдаёт ещё батон. Инцидент исчерпан. Каша с колбасой готова.
Позволю себе маленькое отступление, характеризующее меня не с лучшей стороны. Неопытный турист, я послушал маму и взял в поход деревянную ложку и керамический бокал – чтобы не обжигаться. В рюкзаке у ложи отломилась ручка – это раз, а, во-вторых оказалось, что деревянная ложка шире бокала и не влезает в него. Помню, мне было так стыдно за своё недомыслие, что я старательно держал в секрете оба этих факта.
Вернёмся к костру. Поели вкусную кашу. Стали разливать чай, а там… потерянный батон колбасы! И чай выпили, и колбасу съели.
Кстати, о чае с колбасой. Этот чай был гораздо вкуснее того пойла, которое мы пьём днём, во время сухого обеда: чуть тёплый напиток из резиновых медицинских грелок. Не было в то время удобных и лёгких пластмассовых баллонов. Утром в грелки заливали горячий чай, а чаще, какао. Закутывали грелки в тёплые вещи, но к обеду они чуть теплились. Описать вкус и запах напитка из грелки невозможно, настолько сложен его букет, хотя основной «аромат» – привкус резины – преобладает.
Условно сытые и всё равно довольные влезаем в палатку. Она сшита из двух брезентовых палаток и имеет длину четыре метра. Спим мы поперёк, и на каждого участника приходится чуть больше 30 см, так как «двенадцатый участник» – это печка. Она стоит в дальнем конце палатки, а её труба горизонтально тянется под коньком и отдаёт тепло лежащим под ней. Временами с трубы капает смешанная с копотью смола, но это обнаруживается только днём.
Подъём затемно. Пока рассветёт, успеем сварить и съесть утреннюю кашу. Сегодня идём налегке, без рюкзаков, но в гору – восхождение!
Идти легче, чем с рюкзаком, но всё равно тяжело: лыжи скользят назад, мягкий снег не держит воткнутые в него палки. Через километр лес резко кончился. Граница леса на Северном Урале на высоте 800 900 метров.
Здесь господствует ветер, превращая снег в твёрдый фирн. Выше леса нет. Карликовая берёзка среди камней и… белые куропатки объедают её почки. На нас птицы не обращают никакого внимания и легко становятся добычей нашего охотника Коли Трегубова.
По твёрдому фирну, без лыж, но с палками идти легче, чем по рыхлому снегу, но ноги, обутые в лыжные ботинки и закутанные в тряпочные бахилы, скользят. Оглядываемся вниз и рассуждаем, а как будем спускаться? Слава Хализов заявил: «Давай на спор, съеду!» Спорить никто не стал. Испугались за Славку. Крутизна, как на эскалаторе в метро. Местами из-под снега торчат скалы. Вид – страшно смотреть. Лучше смотреть на вершину. До неё меньше километра. Жаль погода не ясная, метёт. И нет той ослепительной красоты, которая была бы при ясном солнце. Постояли на вершине – на границе Европы и Азии, Свердловской и Пермской областей. А теперь спуск. Ноги едут сами. Вся надежда на палки. Вдруг поскользнулся Женя Чубарев и головой вперёд скользит по снежному склону навстречу камням. Молодость удачливее старости. Всё обошлось без травм. Больше пугались наблюдатели. На спуске многие на себе проверили крутизну склона и твёрдость наста. Но запомнился первый эпизод.
К палатке, к костру вернулись раньше, чем ожидалось. Санитарка Зина натопила снега и заставила всех… мыть ноги! Помню, с какой опаской я разувался. Холодно. Кругом снег, а тут босые ноги и прохладная водичка. Зина у всех проверила состояние ног, нет ли мозолей, а меня заставила… стричь ногти! Было стыдно, но спорить не стал.
Дисциплина в этом походе, а друзья рассказывали и в других тоже, у Дятлова была «железная». Кстати, это его любимое слово: «в поход взять железный, шерстяной свитер» – напутствовал он на собрании перед походом. «Железная» дисциплина была почти военной. Приказы не обсуждались. Порицания или поощрения – при всех, как перед строем. Но все понимали, что только так и должно. Сам Игорь выделялся из всех только тем, что больше на себя брал: дольше торил лыжню, больше нёс в рюкзаке, ночью подтапливал печку, первым вылезал из палатки.
Обойдя Молебный Хребет, остяцкая тропа повернула на юг и пошла верхами. Тут и лес реже и снег плотнее. Идти легче. И рюкзаки «похудели». Вскоре тропа опять пошла на запад, в Европу, а мы – на юг и начали спускаться в пойму реки Ивдель, где нас ждала интересная встреча.
Сначала мы заметили лыжные следы. И, хотя они были хорошо припорошены снегом, было понятно, что охотник ходил с берега на берег, возвращался, будто что-то искал. Потом мы нашли рога молодого, трёхлетнего лося. Дальше лыжня шла вдоль реки, часто берегом. А мы предпочитали идти по льду, хотя на реке были полыньи, и можно было провалиться. Местами лёд был очень тонкий, трескался под нами, и на лыжню проступала вода.
Так мы шли целый день и к вечеру по лыжне охотника вышли на его стоянку. Самого охотника там не оказалось. Горел костёр. Возле костра был густо настелен еловый лапник, а на настиле сидела женщина, одетая в меховую одежду. К нашему появлению она отнеслась на удивление равнодушно, как будто ждала нас. Записывая сейчас эти строки, я подумал, что её равнодушие было наигранным, она просто затаилась в ожидании. Да, да! Собаки, а их тут было пять штук, услышали и учуяли нас издалека. Да и охотник понял, что незваные гости идут по его следу, надо сказать, довольно торному. А в этих глухих, «зековских» местах, да ещё под вечер и со стороны гор можно ждать кого угодно. Вот он, охотник прихватил ружьишко и отошёл посмотреть со стороны, как будут развиваться события. А когда увидел навьюченных мальчишек и девчонок, тут же появился, как из под земли.
А мы уже успели осмотреться. Стоянка была обустроена на поляне с редким молодым лиственным лесом. Недалеко от костра на утоптанном снегу стоял медный самовар. Метрах в 3-4 от костра и на том же расстоянии друг от друга полукругом на постеленном лапнике лежали собаки, привязанные к кустарнику. Они не лаяли и спокойно разглядывали нас. В костре горели сырые! берёзовые дрова. Никакого другого скарба и утвари, а также пилы и топора в обозримом пространстве не было видно. Припрятали.
С охотником – манси мы поговорили коротко и поспешили на другой берег обустраивать бивак. Пока в наших вёдрах таял снег и закипала вода к охотнику наведалась небольшая делегация, которая провела бартерную сделку: за 250 граммов спирта выменяла большой кусок лосятины. Охотник рассказал, что трое суток он ходил по следу лося, проводя ночь, сидя в снегу. Он мог добыть лося и раньше, но выслеживал его, чтобы убить у реки. Иначе тушу не вывезти – глубокий снег, бурелом. Ещё два дня он частями доставлял мясо к стоянке.
Лосятина варилась долго, но ужин был царский. С мясной похлёбкой мы доели последние сухари. А впереди ещё два дня пути до «населёнки». Будем питаться колбасой и сгущёнкой. Засыпали мы под пьяное пение, доносившееся с противоположного берега реки Ивдель.
За оставшиеся два дня пути у меня были ещё приключения, которые многому меня научили, но они настолько личные, что читать о них никому не интересно.
А то, что было интересно и поучительно, что отложилось в моей памяти и не забылось за пятьдесят прошедших лет, вы уже прочитали.
Конечно, другие участники этого похода вспомнят что-нибудь другое или то же, но с другими подробностями. И это нормально. Каждый учится по-своему и запоминает то, что ближе его натуре.

Никто не взялся, а жаль.

Похоже есть несколько  не наших в кадре
              

Свернутый текст

А вот фотография с летнего похода 1958 года, «тройка» по Алтаю. Руководитель Игорь Дятлов стоит с гитарой, рядом стою я. Все радостные такие, а один человек сидит и что-то рисует — это Коля Тибо-Бриньоль рисует кроки (самодельные карты-схемы — прим. ред.). Вот знаменитое Аккемское озеро, вот Аккемский ледник, где недалеко гора Белуха — он весь поход зарисовал, целый альбом (он есть у меня). Потом по этим крокам ходили многие люди. Как после этого говорить, что это была авантюра? Ну и что, что не было карт — и Дятлов, и Тибо прекрасно, просто фантастически ориентировались на местности.
https://nvdaily.ru/info/156601.html
Поход Игоря Дятлова 1958 года на Приполярный Урал. Архив Петра Бартоломея, фото Петра Бартоломея
Крок маршрута по Алтаю, который нарисовал Коля Тибо-Бриньоль. Фото: Петр Бартоломей
— В том же заключении Шкрябач указал, что подготовка участников была недостаточной, а опыт Дятлова как руководителя не соответствовал походу третьей категории. Ваши друзья были опытными туристами?
— Помимо лыжной «тройки», в которую мы ходили с Дятловым и Аксельродом, летом 1958-го я с Дятловым, Рустемом Слободиным, Колей Тибо-Бриньолем, Юрой Юдиным ходил в «тройку» на Алтай (третья категория — высшая на тот момент категория сложности туристского похода, — прим. ред.). С Людой Дубининой я ходил в поход (тоже «тройку») в 1957 году по Саянам, я был руководителем, она — участницей. Там же был Юра Кривонищенко, только в соседней группе. А в 1958 году Люда ходила в зимний поход, правда, не помню с кем. С Зиной Колмогоровой я до этого ходил в «единичку». Юру Дорошенко я знал, хотя и не ходил вместе с ним, и Александра Колеватова знал — они появлялись в туристской секции.
Так что группа Дятлова была опытной: все участники имели опыт походов, кто-то «тройки», кто-то — «двойки». «Единичка» была абсолютно у всех.
Поход Игоря Дятлова 1958 года на Приполярный Урал. Архив Петра Бартоломея, фото Петра Бартоломея
В походе на Алтай: справа — Петр Бартоломей, с гитарой — Игорь Дятлов, а рядом Коля Тибо рисует кроки. Фото: Петр Бартоломей

...Одну из фотографий из похода увеличил...посмотрите внимательно...на рюкзаке лежит клетчатая рубашка ,наверное, день был очень теплый.Хотелось бы верить, что туристы попадают примерно в такой рай...
С наилучшими пожеланиями Елена

Павел Тарзин сохранил в своем архиве дневник, который он с товарищами вел в походе 1957 года.

Свернутый текст

1 сентября 1957 года

Добрый день!

Да, действительно, это добрый день.

В разных концах Советского Союза бегут в этот день, кто в первый раз с родителями, а кто уже и не первый раз, в школу, сколько встреч, радости, рукопожатий, поцелуев, взвизгиваний при встрече и прочих вещей происходит 1-го сентября. Может, сегодня и у нас, в УПИ, за несколько тыс. км отсюда, у спортклуба собрались наши друзья походные и обмениваются своими впечатлениями о проведенном лете, кто-то побыл на Саянах, кто-то на Урале, но все, радостные и веселые, бегут к спортклубу. Правда, их должно быть немного, многие на практике, а многие и в походах.

Добрый день! В этот день все, и старые и молодые, все помнят о нем. Да и как о нем не помнить! Вот и мы, 12 человек, шагаем по Чегемскому ущелью и невольно вспоминается, что сегодня 1-е сентября!

Неумело, но искренне, с душою. Я перелистнула несколько страниц и прочитала последний абзац этой записи:

…Кругом горы, горы, снежные вершины, поднимаемся выше и выше, встречается лес и красивые цветы, изредка малина, брусника в лесу, но вот перешли еще один ручей и остановились на привал. Место очень, очень красивое, островок, кругом вода и горы, погода противная стала, дождь идет. Вот уже горит наш туристский костер и готовится ужин, и так каждый день — все новое и новое открывается, горы так грандиозны и величавы, что человек кажется среди них букашкой, а ведь в то же время он всемогущ. Может быть, еще допишу что-нибудь, но пока на сегодня хватит.

С приветом, Зколм…

Та, что писала эти строки — возвышенная и чистая душа, — Зина Колмогорова? Зиночка, красивая даже по нынешним понятиям брюнетка, через два года вместе с другими дятловцами трагически погибнет. Пока же они идут по Кавказу, любуются незнакомой природой и тщательно фиксируют увиденное в коллективном дневнике…

Старается незнакомый мужской почерк:

Лес на правом берегу Чегема, и первый привал. Мы оказались в настоящем уральском лесу: сосняк, береза, иногда ива. Из ягод — брусника, черника, земляника. Зина набрала полные руки грибов и на ходу пыталась расталкивать их в карманы рюкзаков ребят.

А вот девушка пишет:

Как только кто-нибудь из нас повышает голос, раздражается или слишком бурно реагирует на окружающую среду, тому сразу приписывают горную болезнь. Сегодня она очень сильно проявилась у Игоря. На предыдущем привале он так долго ворчал на Лилю из-за йода, что Лиля пожалела, что у нее нет с собой никаких средств лечения (как-то: каплей, мази, таблеток и пр.) от горной болезни.

Я увлеклась и читала уже все подряд. Кавказская группа действовала профессионально и шла строго по маршруту. Успевали шутить и смеяться.

Особенно комичной была переправа Зины, которая взгромоздилась на спину Коле и таким образом, с ужимками на лице, под дружный смех товарищей, перебралась на другой берег. Бедный Коля! Ему пришлось потрудиться, его собственный вес 64 кг да еще + такой же вес Зины — итого 128 кг. Трудновато!

Сейчас обеденный привал. Все хорошо, кроме того, что у дежурных пригорело какао, пачку которого нашел Игорь в дупле большой сосны у места нашего привала. Перевал мы не прошли, а только дошли до него. Шли без особых приключений, “по горам, по долам”. Место для ночевки выбрали довольно удачно. Здесь много дров, которые приносят сюда альпинисты. Сейчас Володя (дежурный) дует во всю мощь и силу своих легких, способствуя этим горению дров. Но вода нагревается что-то очень медленно, а когда закипит, и совсем неизвестно.

Ближе к концу тетрадки мы с Шуми наткнулись на еще одну Зиночкину запись, я уже стала узнавать ее старательный почерк отличницы. Текст меня поразил. Может, Зина тоже что-то предчувствовала:

Надо сказать, что здесь не жарко, и мы идем на перевал. Если перевал Донгуз-Орунбаши можно назвать перевалом “костей конских, ишачьих и вообще скотских”, то перевал Басса можно назвать перевалом “костей людских”, но неизвестно, немецких или русских, т.е., буржуазных или советских. На перевал ведет довольно нудная тропинка серпантином, и, вообще, перевал легкий. Видели с него перевал Чипер-Азау, кое-кто пожалел, что не пошли через него, но большинство ничего, песни поют про долины и море. На ночлег остановились на ровной площадке, и на бугорке стоит могила, и, видимо, всяк, кто пройдет через эти 2 перевала, поклонится этой могилке. Сейчас все ушли за дровами, и мне надо идти.

Мне стало не по себе. Аккуратно закрыла последний в пачке дневник и положила его на пол. Прижала к себе Шумахера и уснула.

Конечно, фотомонтаж существовал. Его впервые начали применять ещё в девятнадцатом веке.

Но на этой фотографии не видно явных следов манипуляций.